Смена климата - Страница 52

— Мне кажется, что в книгах все дураки, — объяснил Заноза, демонстрируя снобизм высочайшей пробы, — дураков я не люблю, а настоящая засада в том, что дурак как раз я потому, что не понимаю написанного. Не могу же я себя не любить. Вот и не читаю. Да я найду чем заняться, мне до хрена разного доработать надо, — он похлопал по крыше лэптопа, — если сам себе годные программы не напишешь, никто не напишет. Эта новая операционка с восьмидесятых здорово улучшилась, теперь с ней нужно считаться…

Короткая улыбка была почти извиняющейся:

— Ладно, с этим к Арни, а не к тебе. Но я все еще не вижу решения проблемы с дайнами. Ты запрешь меня здесь, ок. Я не смогу выйти, не вопрос. Но я позову тебя и попрошу открыть двери. Как быть с этим? На Раме ты бы просто заткнул мне пасть, чтоб я не мог говорить. А здесь?

— Не вижу проблемы. Ты не используешь дайны против союзников, потому что не хочешь этого делать. А мы по-прежнему на одной стороне. Или наркотик может заставить тебя делать то, чего ты не хочешь?

— По-твоему, сколько мне лет? Двенадцать?

Ну, конечно. Такие приемы работают с детьми, а со взрослыми панками-наркоманами они не проходят. И взрослые панки-наркоманы просто обязаны дать это понять. Иначе какие же они взрослые?

Нет, не двенадцать лет. Семнадцать. С этим Хасан и не спорил. Но в данном случае — никакой разницы.

Заноза обвел взглядом спартанскую обстановку сейфа. Сунул руки в карманы. Это было уже не очень хорошо — Хасан знал его не так долго, но успел заметить, что он прячет руки, когда злится. На себя. Сейчас все поводы для злости были, не поспоришь.

— Надо, наверное, объяснить. Я не буду использовать дайны, даже когда начнет кумарить. Не выйду отсюда, пока ты не откроешь дверь. Сломать не смогу, а зачаровывать тебя или твоих Слуг не стану. Но… завтра, в крайнем случае послезавтра, здесь будет уже совсем другой вампир.

— Мне приходилось видеть наркоманов.

— Но ты сам никогда им не был. Знаешь, что там, внутри? Героин делает тебя лучше всех. Ты урод уродом, но чувствуешь себя богом, уж, во всяком случае, королем. И остальные это видят. Не то, что ты урод, а то, что ты бог. Но когда кайф проходит… промежуточного состояния между богом и уродом нет. Через три дня ты пожалеешь, что впустил меня в дом, может даже пожалеешь о том, что не взял контракт. От уродов лучше держаться подальше.

— Я бы и от бога предпочел держаться подальше.

— Ты не предпочел.

— Ну, так ты и не бог.

— Ладно, я предупредил. Но, по-любому, за это все, — Заноза мотнул головой, подразумевая под «всем» нечто большее, чем оборудованный для существования сейф и запас крови, — не рассчитаться, потому что ты меня не покупаешь. И не поблагодарить, потому что хрена ли тебе с моей благодарности. Если уцелеем, я что-нибудь придумаю. А с головой у меня… все довольно странно. Так что будь готов к чему угодно.

Хасану казалось, что к чему угодно он был готов в самого начала, с самой первой встречи. Это было не так, он помнил, что в первую-то встречу ничего особенного в Занозе не разглядел. Ничего настолько особенного. Минамото, тот хотя бы заметил что-то, чего не сумел объяснить, а Хасан видел лишь мертвого подростка-наркомана со всеми подростковыми закидонами. Но поверить в то, что смог так ошибиться, уже не получалось. Проще было поверить в то, что память подводит.

Закралась мысль о том, что по сравнению с предупреждением Занозы, текущие проблемы перестали выглядеть такими уж серьезными. Проблемы грозили окончательной смертью им двоим и, возможно Минамото, а Заноза предупреждал о том, что придумает что-нибудь хорошее в благодарность «за это все», и, тем не менее, первые были разрешимы, а вот второе…

Пришлось напомнить себе, что мусульманин должен быть фаталистом. И еще о том, что Заноза — хороший мальчик, на которого действуют стандартные педагогические приемы. То, что этот хороший мальчик — сумасшедший вампир-наркоман с кровью, настолько старой, что она считалась несуществующей, принимать в расчет не следовало. Потому что без толку. Потому, что мусульманин должен быть фаталистом.

«Турецкая крепость» покидала Рейвентир слишком срочно, чтобы обошлось без потерь. Были приостановлены договора на хранение артефактов, расторгнуты текущие контракты на охрану и сопровождение, потеряны ресурсы, отданные в залог добрососедских отношений. Многое пришлось оставить. Даже здание, бывшее, собственно, «Крепостью», служившее Хасану домом почти полстолетия — большую часть его шестидесятичетырехлетнего посмертия — предстояло уничтожить. Не стоило оставлять его ни венаторам, ни вампирам. Слишком многое видели эти стены, а вампиры и венаторы умели допрашивать даже камни.

Выбирая место для новой штаб-квартиры, Хасан подумал о возвращении в Турцию. Он покинул родину в тридцать восьмом, но не раз приезжал с визитами, поддерживал старые связи, устанавливал новые. В последний раз в Стамбуле довелось побывать нынешней весной, когда умерла Хансияр. Хасан предпочел бы десять раз приехать на родину из-за очередного переворота или беспорядков, чем из-за смерти жены.

Он знал, что любит ее до сих пор, несмотря на то, что видел в последний раз больше шестидесяти лет назад. Но он не знал, что и она любила его все эти годы.

Вспоминать об этом не хотелось.

Возвращаться в Турцию не хотелось тем более. И все же, с учетом Занозы, Стамбул становился лучшим выбором. Там не возникло бы никаких проблем с тем, чтобы достать наркотики. На первых порах это было решающим фактором.

А Заноза, пока для него освобождали и меблировали сейф, в первый раз поинтересовался планами на переезд. Не похоже, чтобы его сильно волновала собственная судьба, и не знай Хасан о замке в Сомерсетшире, можно было бы предположить, что Заноза из тех легких на подъем вампиров, кто кочует по всей планете, не привязываясь ни к одному из мест обитания.